Нет дыма без огня

     Что мы знаем об основании Тары? Почему 1594-й? Документальные свидетельства до сих пор не выявлены, а летописи называют годом строительства то 1588-й, то 1592-й. 
     Наверное, мы бы до сих пор гадали, сколько Таре лет, если бы не Герард Фридрих Миллер, российский историограф, профессор, автор пятитомной «Истории Сибири». Вместе с отрядом Второй камчатской экспедиции он оказался здесь в 1734 году и в Тарской воеводской канцелярии обнаружил среди бумаг изрядно попорченный временем и мышами наказ царя Федора Иоанновича князю Андрею Елецкому. В нем были известные теперь слова: «…итти города ставить вверх Иртыша, на Тару-реку, где бы государю было впредь прибыльнее, чтоб пашню завести и Кучума-царя истеснить, и соль устроить…»  Документ, датируемый 1594 годом, и стал точкой отсчета жизни нашего города.
     В миллеровской «Истории Сибири» говорится, что место князю Елецкому не приглянулось по низости и неудобству, и он решил вернуться назад, на высокий берег речки Аркарки. О переносе крепости – ни слова. Известно, что в 1669 году в Таре случился великий пожар, а кто-то в середине XIX века с этой датой связал неведомое нам наводнение, из-за которого город был якобы перенесен. Эта информация пошла кочевать по книгам и словарям. Что ее породило? Ведь дыма без огня не бывает. Действительно, в наводнение можно поверить только в том случае, если Тара стояла в пойме реки…

Город без причины?..

     Найти источник дыма попытался омский краевед Степан Викулов, точнее, изучая тему походов Ермака в Сибирь, он попутно пришел к выводу, что Тара стояла на Таре: 
     – В указе царя Федора упоминается татарский город Ялом, или Ялым, или Аялым, «где поставлен будет город государев на Тар-реке». Не в устье Тары, как часто интерпретируют, а на месте Аялыма или рядом с ним, но никак не за тридевять земель от реки. В то время указы были очень жесткие, никто не смел их нарушать. Так же и князь Елецкий. За такое вздернуть могли. А изменить указ – это долгая песня. 
     Подобные указы готовились на основании солидного пакета документов – чертежей, описей, свидетельств казаков, челобитных воевод…  На место посылали людей, те обследовали каждый холм и ручеек, замеряли, фиксировали на бумаге – все записи отправлялись в Москву. И только потом принималось решение послать экспедицию строить крепость. 
     Город должен был выполнить ряд задач. Важнейшая из них – сбор ясака, а территория современной Тары – в то время пустое место: ни деревень, ни улусов, ни юрт. Не было и дорог. Все они шли по правому берегу Иртыша, о чем говорят карты XVI – начала XVII века, и переправы были в районе современной Усть-Тары. Вторая задача – охрана татар. Иначе за что они ясак платили? Как это сделать на левом берегу, если там ни поселения, ни юрты? А как обеспечить собственную безо­пасность без татар? Придет враг – крепость с ним один на один… И еще задача – быть ближе к Пегой орде, племенам селькупов, живущим по Оби, чтобы подвести их под власть Российского государства. И если эти задачи решать, то зачем строить Тару в том месте, где она стоит сейчас? 
     Как бы то ни было, я не могу назвать ни одного случая, чтобы крепость в Сибири поставили вне центра улуса или волости, где сходились все дороги. Примером тому Томск, Тобольск, Тюмень, Пелым, Березов, Сургут… Ведь нужно было подавить старую администрацию. Какое-либо двоевластие исключалось. Если до 1594 года Аялым в документообороте еще был, то потом он исчез. Вместо него – новый город на Таре.

Дело обычное 

     По словам Степана Ивановича, первое упоминание о Таре на Аркарке относится к 1607 году. По сообщению воеводы, тогда вдоль этой речки была поставлена первая стена, которая со временем пришла в негодность. Но что заставило переехать? Возможно, возникла потребность в Таре на левом берегу. Изменилась политическая ситуация: с появлением Томска в 1604 году отпала необходимость в походах на Пегую орду, но в 1606-м на границах с Россией появляются калмыки. Вражды тогда еще не было. Москва полагает, что с ними можно торговать, но до общения с татарами их допускать не следует, дабы не возникла дружба против русских, как это случилось позднее. Где принимать калмыков? У Аялыма? Там и Киргап, и другие татарские деревни. Вот и придумали – перенести крепость на пустынный левый берег, к Аркарке: ее башни, ворота, церкви разобрать и спустить плотами вниз по Иртышу. Кроме того, тихая Аркарка была очень удобна для зимней стоянки дощаников, на которых доставляли соль с Ямыш-озера.  
     В то время перенос городов-крепостей с места на место был обычным делом. Пример тому – Пелым, Лозьва, Березов. Нарым несколько раз переносился на разные реки, однако он остался Нарымом. Ведь город не только оборонительное сооружение, но и административный центр уезда. Это как учреждение, которое с момента основания может сменить десяток  зданий. Чиновников перемещали, но название не меняли, чтобы не менять печати. То же самое, по мнению омского исследователя, случилось и с Тарой.
     Можно даже предположить, что одновременно было две Тары. В Усть-Таре, скорее всего, часть русского населения осталась, и населенный пункт существует с тех времен. 

Ничто не проходит бесследно

     Могло ли существование немалого поселения, в одно время полторы тысячи человек, не оставить следов? Этот вопрос мы задали директору Омского музея просвещения археологу Игорю Скандакову, исходившему Усть-Тарскую землю вдоль и поперек. 
     – До нынешнего устья Тары не так просто добраться, – рассказывает Игорь Евгеньевич, – и признаков каких-то поселений там нет. Однако мы не знаем, где было устье четыре века назад, да и в царском указе нет категоричного требования ставить город именно там. Зато в окрестностях Усть-Тары, по гривам от речки Прорвы до реки Тары заметны впадины от древних жилищ. Там встречается русская керамика. И на обрыве у реки – до полуметра культурного слоя. Этот участок более древний, в то время как на дальнем конце деревни культурного слоя, тем более русского, практически нет. Местные жители подтверждают, что деревня «по ту сторону бугра» –  застройка более поздняя, ее там не было в прежние века. Таким образом, кладбище, что было на окраине населенного пункта, оказалось в его центре. Почему русские не разместили свое поселение на самом высоком месте? По всей видимости, оно было занято аборигенным населением. Пришлось стать рядом – на Прорве, которая в те годы вполне могла быть и старицей, и рекой Тарой. 

Дендрохронология не обманет

     С основанием Тары на Таре не согласен заведующий сектором археологии Омского филиала Института археологии и этнографии СО РАН Сергей Татауров, который уже более десяти лет копает исторический центр города, все больше убеждаясь в верности традиционного подхода: 
     – Я могу утверждать, что к моменту постройки Тары вся территория была хорошо изучена, местное население обсчитано и поделено на волости, а на месте современного города был форпост по сбору ясака, по крайней мере с 1592 года. Это подтверждают документы. Экспедиция Елецкого шла уже проторенной дорогой. То есть нельзя говорить о том, что не знали, куда шли, метались и выбирали место. А река Тара – это самая значимая географическая привязка, и другой такой, как Туй, Шиш или Уй, близко нет. Местоположение города вполне позволяло контролировать реку и почти до Барабинской степи путь вдоль нее, который станет потом Московско-Сибирским трактом. Я допускаю, что в устье Тары могла быть еще одна фактория по сбору ясака. Но города там не было. А указ поставить его на реке Таре – это весьма обобщенно, примерно как основать город на Камчатке.
     В 1607 году случилось восстание аялымских татар, возглавляемых есаулами Кучума – Сеткулаем, Кызылбаем, Мамыком. Деревнями Сеткулая были Сеткуловка на Иртыше и Инцисс на Таре. Именно в этой местности бывшие князцы собрались, пошли походом на город Тару и были разбиты. Если бы Тара была в устье Тары, куда бы они шли походом? Во-вторых, в записках воевод, того же Елецкого, по взятию Тунуского городка (он находился вверх по Таре-реке, за нынешним Муромцево) прописан путь, как дружина шла из той Тары, которая на своем месте, а это 1595 год. 
Нельзя сказать, что левый берег Иртыша не был заселен. Татары имели на правом берегу зимние деревни и летние – на левом. Пример тому – левобережные Старый Киргап или Курманово, которое прежде было летним Сибиляково. И основные дороги все-таки шли левым берегом. На правом их и сейчас нет, там – увалы. 
     В центре Тары мы раскопали избу, сгоревшую в 1629 году. По данным дендрохронологического анализа, бревна, из которых она состояла, скажем так, начали расти в 1550-е. Еще молодой, сорокалетний лес свалили в 1590-х, наскоро срубили эту избушку и соседние постройки. Она просуществовала тридцать лет. Все материалы, найденные в ней, с этим соотносятся. Если допустить, что Тару начали строить с 1607 года, тогда в любом случае нам встретилась бы древесина, срубленная в эти годы.  

Мы знаем, что ничего не знаем

     Степан Иванович считает, что у археологов недостаточно доказательств основания Тары на Аркарке. Да, сейчас можно определить, в каком году срублено дерево. Это подтверждает, что Тара начала строиться в 1594-м, но не указывает, где это произошло. Крепость могли разобрать, бревна пронумеровать, перевезти и собрать заново.
 А как же Чекрушево и первое пашенное поле? То поле, которое, по мнению омского историка 
А.Д. Колесникова, в 1599 году подобрали для «государевой десятинной пашни» за речкой Чекрушей, в шести верстах от города, а в 1600 году сюда прислали пахарей? Правда, ни пахать, ни сеять долго не получалось. Успехи земледельцев в дальнейшем могут быть связаны с переездом города, и сам переезд мог случиться не в 1607 году, а раньше. Первое же упоминание о деревне Чекруш, выявленное в Российском государственном архиве древних актов, относится к 1624 году. 
     В общем, белых пятен в истории Тары еще больше, чем закрашенных. Обе версии основания требуют дальнейших подтверждений. В чем они сходятся, так это в том, что город возведен не на пустом месте. По мнению Степана Викулова, в устье Тары с большой вероятностью мог находиться Тарский острожек, построенный в 1588 году или около того оставшимися в наших краях воинами Ермака, казаками литовского списка, а возможно, и самим покорителем Сибирского ханства, вместо которого на реке Вагай погиб один из его атаманов. Правда, это уже совсем другая история…
     Фото Сергея Алферова